Прощение
Вечерний закат позолотил крыши домов, заборы, мягко лег на землю. Наташа в белом платье в синий горошек стояла перед зеркалом, - сама видела, как хороша в этот вечер. Сегодня Сережка скажет ей те самые главные слова, которые она ждет давно, - это она чувствовала, можно сказать, точно знала.
Вышла за ворота и пошла к клубу, заметив, что по улице возвращался в обратную сторону Вася-ага, - так прозвали в деревне пастуха, который говорил несвязно, да и был странным. Может с рождения, может в детстве чего перенес, но уже будучи давно взрослым мужиком, Вася вел себя как ребенок, улыбаясь на приветствие или какие вопросы, кивая головой и часто повторяя: «ага-ага». Так и прозвали его в деревне «Вася-ага».
Единственное дело, которое он мог делать безошибочно – это пасти коров, возвращая стадо в деревню в целости и сохранности, эту пастушью науку он знал с детства. Понукая коня коричневой масти, ударом бича о землю подгонял стадо. Бичом в деревнях называли специальный кнут, сплетенный из веревок и мелких полосок грубой кожи, - так получался бич, которым еще надо было уметь звучно ударить. У Васи это получалось – резко, звонким хлопком. Местные ребятишки, зачастую безжалостно дразнившие его, называя дурачком, все равно липли к нему, прося научить «хлопать» бичом. И он улыбался, в тот же миг, прощая им, и показывал нехитрую науку.
Небольшой дождик прошел днем, оставив лужицы, а потом снова солнце, и вечер был слегка теплым и влажным. Показавшийся навстречу Вася-ага, заулыбался во весь рот, увидев красивую Наташку. На фоне деревенских заборов в платье в горошек она казалась случайно появившейся здесь красавицей. Вася замахал рукой, одаривая улыбкой.
«Да отстань ты, - прошептала Наташка, - не до тебя сейчас». Но Вася поехал навстречу девушке, конь под ним, оставлял грязные брызги, ступая по лужам. И уже поравнявшись, на Наташкино платье плюхнулись две грязных горошины, - лицо ее изменилось, почти исказилось от негодования и злости.
- Чего прешься, дурак? – закричала она.
Но Вася по простоте своей душевной и не заметил грязных капель, единственное, что ему хотелось сделать, так это поздороваться. Любимое слово «здорово» он «раздавал» всем деревенским, кого не встретит на своем пути.
«Здорово»! – Крикнул он Наташке.
Злое выражение на Наташкином лице остановило его. Она схватила камень и швырнула им в пастуха: - Пошел вон, дурак, скачешь тут…
Вася напустил на себя серьезность, хотя больше его видели благодушным. – Злюка, - с детской обидчивостью в голосе, сказал он, - злюка, злюка, ага, злюка…
Наташка уже не обращала внимания, но в вдруг вслед донеслось: - Замуж тебя никто не возьмет. – Каждое слово Васе далось с трудом, но он их сказал с особой старательностью.
Дойдя до клуба, она повеселела, пятна на платье затерла, почти не видно. Сережка ждал у крылечка, прохаживаясь у светлого палисадника, за которым завклубом посадила цветы. – Пойдем скорей, кино уже началось, - стал торопить парень.
В тот вечер предложение он ей не сделал. Да и потом шло все ни шатко, ни валко, как будто и не жених с невестой. Наташка забеспокоилась, все чаще стала задумываться, а потом сродная сестра сообщила, что у Сережки девчонка есть в соседнем селе. Молоденькая, хорошенькая, вот он и мается, не знает, как Наташке сказать. Все слухи оказались правдой, и Наташа рассталась вскоре с Сергеем.
Лето медленно расставалось с теплыми деньками, а потом вдруг осень налетела дождем, сменившись бабьим летом. С приближением зимы Наташа все больше вспоминала «Васю-ага», которому сидеть теперь на печи, пока не наступит весна и не придет пора пасти скот. С первыми заморозками Вася с матерью уехали из деревни, говорят, родственники позвали. Мать Васина слаба и стара уже была, да и сам Вася здоровьем обделен.
Наташа и в клуб ходила, и на людях часто была, но как-то никого даже на примете не было, и, казалось, ее никто не замечал. Все чаще она вспоминала Васины слова, брошенные ей в обиде. Мать успокаивала: - Нашла о чем думать, не «натягивай» на себя, встретишь еще получше Сережки.
- Обидела я его, он ведь поздороваться ко мне ехал…
- Ой, да кто его в деревне не обижал, и что теперь всем переживать что ли.
- Совесть, она не у всей деревни есть, а у Наталки совесть есть, совестливая она у нас - сказала бабушка Нюра, зашедшая в гости. – Прощения надо попросить, детка, тогда полегчает, - подсказала она.
- Да как я теперь попрошу, нет его, уехали они, - Наташка одновременно обрадовалась предложению и растерялась от мысли, где теперь искать Васю.
- Едешь до райцентра, а потом на автобусе до Нижних Лужков, там они сейчас с матерью рядом с родственниками живут.
Наташка прикинула расстояние, подсчитала, что в один день можно успеть, и за три дня до Рождества собралась в дорогу.
Село оказалось не слишком большое, но разбросанное, - из одного конца в другой идти далеко. Попавшийся навстречу пожилой мужчина, задумался, услышав вопрос Наташки, потом махнул рукой, указав вправо, подсказав, что идти надо в самый конец деревни.
В маленькой избе, возле печки, стояла сухонькая старушка, - Наташка едва узнала в ней Васину мать. Долго объясняла причину приезда и наконец, услышала: - Так нету Васи-то, помер, уж сорок дней прошло. Больной был, вот и родственники хотели подлечить, а все впустую…
Наташка присела от растерянности на табурет, и потом долго объясняла, зачем ей надо было его увидеть. Пожилая женщина, уже подслеповатая, все повторяла: «Да разве же он помнил…»
- А мне все равно надо было прощения попросить, - повторяла Наташка. Потом попрощалась и вышла из дома, застегивая пальто уже на улице, где морозный воздух бодрил, а снег поскрипывал под ногами.
- Погоди, - окликнули ее. – Васина мать в накинутой шали стояла на крыльце. – Простил он тебя, милая, простил.
- Как же вы знаете? - Удивившись и почему-то поверив ее словам, спросила Наташа.
- Да нечто мать сына своего не знает, - с горечью сказала она, - сразу и простил, а если бы не простил, то помнил бы. Точнехонько тебе говорю, будь он жив, так же бы тебе сказал, ага, это точно.
- Спасибо! – Словно выдохнув из себя это слово, Наташа почувствовала легкость в душе, и домой ехала уже с другим настроением.
- Вот и правильно, детка, - легко тебе, потому как для благого дела потрудилась, съездила.
Весной главный бухгалтер позвала Наташу к себе. – Ты толковая, с цифрами дружишь, подучим немного, и будет из тебя хороший бухгалтер.
-Так мне хоть курсы надо окончить, - согласилась Наталья.
- Ну, так езжай, учись, будет у меня готовый специалист.
Временное жилье нашлось в виде времянки у двоюродной тетки, да и платить родственникам гораздо меньше, чем чужим. Наташа училась с жадностью, предвкушая свое возвращение. Но молодой сын хозяев соседней усадьбы позвал деревенскую девчонку в кино. А к концу Натальиной учебы Валерка настойчиво звал ее знакомить с родителями.
- Да мы уж знакомы, - добродушно сказал Валеркина мать, - в соседях живем.
Наташка от гостеприимства растерялась еще больше, но Валеркина мать успокоила: - Не стесняйся, Наташа, мы хоть и в городе, а в частном доме живем, да и сами мы с мужем из деревни. Здесь, в городе, встретились.
___________________________
Прошло десять лет, и в начале двухтысячных годов, когда старшему сыну Валеры и Наташи было десять лет, а дочке пять, услышала она за окном своей благоустроенной квартиры, как мальчишки насмехаются над парнишкой, который не мог ходить в обычную школу.
- А ну быстро домой! – Строго сказала Наталья. – Не вздумай обидеть этого мальчика, слышишь, Максим, - говорила она сыну. – Он слабее тебя, беззащитнее, не надо таких деток обижать.
Максим никогда такой взволнованной и строгой не видел мать, он кивнул в знак согласия: - Не буду, мама, никогда не буду.
- Вот и славно, - Наташа обняла сына, ‑ а сейчас будем на стол накрывать, папка наш скоро придет.
https://*******/uploads/pic/2021/1/1pd8dCCqnfc.jpg
Татьяна Викторова
)
![[GSSF]Knoxxy](/data/avatars/s/2/2046.jpg?1701885140){kind=avatar}
